Сначала я бросил университет и ушел в армию. Потом я вернулся, доучился, но тут началась вторая война, я бросил университет и ушел в армию. Потом я два года работал в военном отделе "Московского комсомольца". Названном в честь Дмитрия Холодова. Потом я успел полчаса поработать на НТВ. Но тут пришел Путин и убил НТВ. Тогда мы все ушли на ТВ-6, и я успел полчаса поработать там. Но тут пришел Путин и убил ТВ-6. Потом я успел поработать на ТВС. Но тут пришел Путин и...
Тогда я бросил все и ушел в бомбилы. Таксовал три года.
Сволочная работа, надо заметить. Двенадцать часов по пробкам, за сутки по триста-четыреста верст нарезаешь, к вечеру башка совершенно квадратная, в глазах только мелькание разделительной, колени не разогнуть, а денег — пятьсот рублей.
Правда, и бензин тогда был по семь. А дизель — по четыре. Блин, даже не верится сейчас.
Параллельно я писал книгу. Потом моя книга была переведена на шестнадцать языков и вышла в двадцати двух странах мира. Обо мне писали газеты всей Европы на всех языках, в некоторых из них я даже красовался на обложке, телевидение прогнившего запада рвало меня на части ради интервью, девчонки в Стогкольме узнавали меня на улицах и фотографировались со мной в обнимку (это приятно, хотя и ошарашивает поначалу: что я,памятник что ли) а Марк Боуден, да-да, тот самый Боуден, который написал "Падение "Черного Ястреба", написал в Вашингтон Пост рецензию, которая до сих пор красуется на обложке моего американского издания.
Также, чтобы к макаронам купить хотя бы кетчуп, я писал рассказы. За них я получил премию "Дебют" и премию журнала "Новый мир" и еще с десяток премий поменьше. Премию "Нового мира" я получил дважды.
Потом я пошел работать в "Новую Газету" и отработал там семь лет.
Потом пришел Медведев и в Грузии мне чуть не оторвало пах осколком танкового снаряда. За это я получил премию Артема Боровика, премию Союза журналистов России, премию Союза Журналистов Москвы, премию имени Тамирлана Казиханова, еще с пяток премий поменьше и был принят в пожизненные почетные члены Фронтлайн-Клуба в Лондоне. Премией Фронтлайна я горжусь больше всего. В военной журналистике выше нет ничего. Теперь там на стене в гостиной висит позолоченная табличка с моим именем.
Русских пожизненных почетных членов Фронтлайна, насколько мне известно, два. Я и Анна Политковская.
То есть из живых — я единственный.

Потом была Киргизия, но об этом я говорить не хочу. На этнические чистки я больше не поеду.
Потом мы издавали журнал и Илюха сделал из него лучший военный журнал в мире. Потом я познакомился с Юрием Шевчуком и считаю это знакомство одним из важнеших событий моей жизни. Потом Юрий Шевчук написал для нас свою первую прозу. Шевчук. Для нас.
Потом пришел Путин (чо, опять????) и я ушел в оппозицию. Потом баллотировался в КС. Чуть-чуть не прошел. Занял 32 место. Тридцать первое заняла Маша Баронова.
Потом член общественной палаты Боря Якеменко и депутат Государственной думы непомнюфамилиикакаятоедросовскаясволочь вобщем написали на меня донос и Первое управление по расследованию особо важных дел Главного Следственного Управления Следственного Комитета России по Москве возбудило дело по факту моей публикации в ЖЖ. Йоу! Я важный государственный преступник! Сама Общественная палата, Государственная дума и Первое управление расследуют мою антигосударственную деятельность.

Потом дьяк Андрей и доверенное лицо Путина Марина Юденич полоскали меня вместе с моими костями.

Потом, и до, и во время было много чего еще интересного и важного. Меня поднимало до самых звезд и швыряло на самое дно. Это я только одну десятую написал.

Но. Ничего из мною описанного. Ничего из того, что я опустил. Ничего из того, что еще, видимо, будет...

Все пыль по сравнению с этим:

ЕСТЬ! ЕСТЬ СРАЧ ИМЕНИ БАБЧЕНКО НА ПЕРВОМ МЕСТЕ ТОПА ЖЖ!

Вот она, настоящая слава! Толпы патриотически православных троллей полощут мое имя на первой строчке главного интернет-ресурса страны! Вот оно, признание! Сбылась мечта идиота! Я достиг вершин!

Блин, да я теперь прям как Алексей Навальный...

Скажите, а сидеть при этом обязательно?

Аркадий Бабченко

Livejournal

! Орфография и стилистика автора сохранены