"Лужковский кризис" поставил в повестку дня вопрос о возможности скорого распада путинского режима, толчком к которому этот кризис может послужить. Авторитарные системы иногда начинают разваливаться без резкого роста неблагополучия в обществе, в отсутствие по-настоящему массового протестного движения. Как бы под собственной тяжестью.
Стабильность таких систем бывает очень обманчива. Отсутствие протестной активности и высокие рейтинги вождей часто выражают не сознательную поддержку их обществом, а лишь покорное принятие существующей системы как неизбежной данности. Все держится на искусственно созданной иллюзии монолитности, отлаженности, "непробиваемости" системы. Но как только в этой системе происходит заметный для всех сбой, иллюзия исчезает. И тогда социальное поведение значительных масс людей может быстро измениться. Предсказать точно, как будут развиваться события, невозможно. Но если дело не ограничится осыпанием штукатурки с фасада режима, неизбежна серьезная перегруппировка в лагере оппозиции, появление новых линий размежевания. Общим местом стало делить оппозицию на системную и внесистемную. Системная играет по установленным режимом правилам, в основном неформальным. Правила эти сводятся к тому, чтобы не делать режиму больно: не поднимать особо неприятных для него тем, не предпринимать действий, которые кажутся ему опасными. Внесистемная оппозиция, напротив, стремится сделать режиму как можно больней и эти правила целенаправленно нарушает. Деятели партий системной оппозиции принадлежат к привилегированной части общества и свой статус, место в официальных государственных структурах и медиапространстве получают из рук власти. Они вовсе не заинтересованы в полном разрушении системы имитационно-манипулятивной демократии. Предел их реформаторских устремлений — устранение наиболее вопиющих безобразий, создающих угрозу самой системе. В то же время некоторые из "системных оппозиционеров" согласилась "играть по правилам" из тактических соображений, в надежде постепенно изменить систему изнутри. И в случае коррозии самих правил эта часть оппозиции может значительно радикализироваться. Внесистемная оппозиция выступает под знаменем полного демонтажа авторитарно-патерналистского режима "управляемой демократии". Но и во внесистемной оппозиции есть деятели, примкнувшие к ней из тактических соображений. Это оппозиционеры поневоле, которых во внесистемную оппозицию вытеснили, загнали, хотя их собственные устремления не идут дальше устремлений системных оппозиционеров. Разуверившись в возможности выпросить у власти незначительные уступки, они хотят эти уступки вырвать. Они готовы создать для власти революционную угрозу, но не для того, чтобы ее реализовывать. Сказанное относится в первую очередь к либеральной части внесистемной оппозиции, вернее, к правому крылу внесистемных либералов. Путинский режим правые либералы считают историческим недоразумением, аномальным отклонением от магистрального пути "неолиберальной модернизации", вызванным кознями "пробравшихся к власти чекистов". Отталкивают их в этом режиме не столько ограничения политических свобод, сколько стеснения для бизнеса. В демократию правые либералы не очень верят, а суть западной общественной модели усматривают прежде всего в более тонкой манипуляции массами со стороны "элит". Правда, для такого утонченного управления наш совковый народ они считают еще не дозревшим. Так что идеи авторитарной модернизации им не чужды. Истинные мечты правых либералов формулируют отнюдь не уличные активисты и правозащитники, а вполне встроенные в систему статусные придворные эксперты вроде Юргенса. Это все тот же путинизм, только чуть более терпимо относящийся ко всяким демократическим шалостям. Но без серьезной ротации элит. При малейших признаках некоторых отдельных послаблений правые либералы испытывают величайший соблазн продемонстрировать властям свой "реализм" и готовность не требовать слишком многого. Например, не добиваться восстановления выборности губернаторов, а попросить президента при назначении нового мэра Москвы проконсультироваться с избранной общественностью. Не настаивать на немедленном прекращении циничного жульничества с законом о митингах, а удовлетвориться тем местом, куда власти посылают оппозицию митинговать. Ведь кремлевские "голуби" — существа очень нежные и трепетные. Их так легко напугать и толкнуть в объятия "ястребов". А чтобы не отпугнуть голубей, им надо еще показать, что мы не водимся больше с опасными радикалами Лимоновым, Удальцовым и Косякиным. Мы тоже понимаем, что их нельзя пускать в большую политику. Тогда и весь класс успешных и состоятельных людей тут же стройными колоннами под знамена либералов сбежится. Ведь этот активный и динамичный класс, который только и способен возглавить модернизацию, до сих пор не выступил активно и динамично против путинизма только потому, что видит либеральных лидеров рядом с этими красными чудовищами. В класс успешных и состоятельных, в отличие от демократии, правые либералы верят самозабвенно. Периодически раздающиеся из Кремля разговоры о поисках продвинутого меньшинства, готового и способного к модернизации, вызывают волнение и туманят голову, как призывный крик обезьяньего вожака. В конце концов, многие праволиберальные деятели сами вышли из политической элиты и многое их с ней продолжает внутренне связывать. Конечно, было бы упрощением называть правый либерализм идеологией только элиты. Эта идеология дает возможность каждому ощущающему себя продвинутым верить в перспективу "интеграции в мировую элиту". Это идеология испытывающих к элите влечение. Правые либералы знают, что за издержки модернизации всегда платят не продвинутые социальные низы. Так принято во всем мире. И убедившись, что коррозия путинской стабильности действительно началась, многие праволиберальные оппозиционеры серьезно задумаются, стоит ли ломать до основания все сложившиеся механизмы контроля над обществом. Ведь любой новый передел собственности только повредит модернизации. Короче, демократия, права человека, гражданская солидарность — это, конечно, хорошо, но "согласие внутри элит" дороже. И пока перемены не зашли слишком далеко, надо успеть представить публике новый образ оппозиции: респектабельной, прагматичной, очищенной от левых и вообще радикальных элементов. Договороспособной — с элитами, разумеется. Довести до конца слом авторитарной системы невозможно, не подорвав систему экономического господства правящей олигархии и не учтя экономических интересов тех слоев, на которых пряников обычно не хватает. Поэтому последовательно антиавторитарная часть либеральной оппозиции будет готова не только на тактический союз с левыми, но и на серьезный компромисс с ними по экономическим вопросам. Те же, кто окажется к этому не готов, рано или поздно попытаются остановить разрушение авторитарной системы на полпути. Размежевание между теми и другими неизбежно, попытки объединить их в одну организацию бесперспективны. Не замечать этих фундаментальных различий в либеральном лагере — либо близорукость, либо сознательный обман. В самой по себе идее консолидации в некое формальное объединение либеральной части внесистемной оппозиции ничего плохого нет. Это может сделать либералов более весомой частью антиавторитарного движения и позволит оказывать более существенное влияние на процесс демонтажа путинизма. Но только если либеральная коалиция не противопоставляется идее союза либералов с левыми, а сочетается с ней. Точно так же ничего плохого нет в идее дать согласованную с властями площадку тем оппозиционно настроенным гражданам, которые пока не готовы выходить под дубинки. Она вполне в духе рекомендованного еще дедушкой Лениным сочетания легальных и нелегальных форм борьбы с самодержавным режимом. Но только если это именно сочетание, а не противопоставление. Однако возглавляемая участником недавнего коалиционного соглашения видных либералов Владимиром Миловым организация "Демократический выбор" после проведенного ею митинга на Болотной заявила: доказаны польза согласования публичных мероприятий с властями и вред конфронтационной линии на проведение любой ценой несогласованных акций. То есть речь идет именно о противопоставлении, а не о сочетании. А это наводит на грустную мысль, что и митинги на Болотной, и саму "коалицию против произвола и коррупции" правые либералы пытаются использовать для отрыва активистов либеральной части внесистемной оппозиции от той коалиции, которая стихийно сложилась снизу вокруг Стратегии-31. От коалиции, куда более широкой, чем чисто либеральная, основанной не на идеологической общности, а на чувстве общегражданской солидарности. Развеять подобные подозрения инициаторы создания либеральной коалиции могли бы очень легко. Заявив о поддержке Движения-31. Продемонстрировав ту самую солидарность с леворадикальной частью внесистемной оппозиции. Предложив на своей "легальной" согласованной площадке первое слово тому, кого такой площадки власти целенаправленно и незаконно лишают. Он заслужил первого слова по справедливости. Хотя бы своей ролью в Стратегии-31. Это был бы очень верный знаковый жест. Однако либеральные лидеры предпочитают хранить молчание по вопросу, который сегодня является важнейшим для всей либеральной оппозиции. Это вопрос о готовности к солидарным действиям с леворадикальными движениями. О готовности быть их честным, надежным, не предающим на полпути союзником. Это проверка на истинные намерения. Хочет ли либеральная оппозиция быть частью общегражданского движения за полный демонтаж путинской системы — или она готова удовлетвориться ролью вспомогательного звена в кремлевском проекте раскрашивания унылого и грязного здания путинизма? "И стала грязно-синей грязь, и стала грязно-желтой грязь под кистью маляра. Да потому что грязь есть грязь, в какой ты цвет ее ни крась". Так написал когда-то Александр Галич. Перекрашенный в модернизационные цвета путинизм с человеческим лицом Юргенса не решит ни одной из острейших проблем современной России. И вопрос о его полном демонтаже все равно встанет. Только та часть либералов, которая пойдет по второму пути, по пути, ведущему в болото, потеряет возможность влиять на этот процесс. Демонтировать авторитарный режим будут без них. Статья опубликована на сайте Грани.Ru
